Логика и интуитивное чувство

Свами Криянанда

У медитации много общего с наукой: стремление к объективности, зависимость от интуиции, причём в гораздо большей степени, чем признаёт большинство учёных. Более того, хотя медитация и выводит нас за пределы логики, но полученный при этом опыт обязательно поверяется здравым смыслом.

Немецкий философ Гегель так сформулировал кредо рационализма: «Всё, что реально ― рационально, а всё, что рационально — реально». В основе рационализма лежит надежда на то, что видение разумного обоснования всего сущего позволит понимать и благодаря этому пониманию контролировать всё. В конечном же счёте, рационализм преследует цель познания всего, что только можно, — невыносимое бремя для ограниченного мозга! — чтобы иметь возможность делать точные прогнозы. Но эту мечту, увы, разбивают физики, всё больше и больше убеждаясь в существовании фундаментальной неопределённости, которая делает невозможной абсолютную уверенность даже в самых точных измерениях. Независимо от объёма имеющейся у них информации, учёные больше не надеются, что смогут точно предсказывать будущее. Они понимают также, что даже некое «сверхсущество» не сможет уложить Вселенную ни в какую формулу, поскольку рационалистическое мировосприятие ― это, на самом деле, не то средство, которое способно дать окончательное объяснение чему бы то ни было.

Иначе говоря, Вселенная более не представляется подчинённой правилам логики.

С человеческих позиций, неадекватность логики имеет и положительные стороны, ведь размышления и доводы, не проверенные в спокойствии и непредвзятости чувств, обусловливают высокомерие, а избыток логики приводит к тому, что называется комплексом Гамлета. Иными словами, «ослабленная бледной мыслью», логика истощает волю к действию.

Несмотря на настойчивые утверждения о необходимости объективности, великие учёные не могут не относиться к своей работе с энтузиазмом, иначе говоря, питать к ней глубокий интерес. А без энтузиазма они никогда и не стали бы великими учёными.

Кроме того, великие учёные полагаются ещё и на интуицию, причём в гораздо большей степени, чем сознают это. Эйнштейн, например, открыл закон относительности при вспышке интуитивного озарения, и только годы спустя смог логически обосновать этот закон для других учёных. Это характерно для всех научных гипотез: сначала интуиция приносит озарение, и только затем начинается процесс тщательного осмысления, делающий гипотезу убедительной для других.

Эдисон испробовал 43 000 нитей накала, прежде чем нашёл подходящую для электролампы. После 20 000 неудачных попыток ассистенты пытались убедить его бросить эту затею, но интуитивная убеждённость в том, что такая нить должна существовать, вела учёного дальше, пока он всё-таки не добился успеха.

Само по себе логическое мышление представляет собой гораздо более интуитивный процесс, чем полагает большинство людей. Каждый этап рассуждения открывает множество альтернативных направлений и, без сомнения, есть среди них бессчётное количество таких, о которых человек даже не подозревает. Если в процесс размышления не включена интуиция, то чем острее интеллект, тем больше сомнений, какое же из всех этих направлений выбрать. Хотя нужный вывод может родиться и в процессе постепенного (последовательного) рассуждения, размышление всегда, особенно в финале, сопровождается «скачкáми» в понимании, опережающими медлительный ход логической мысли. Воистину, без этих внезапных интуитивных «скачков» никогда бы человек не смог получить полного удовлетворения своими умозаключениями, как бы обоснованны они не были.

 

Медитация и рассудок

Однако и эффективность медитации, в свою очередь, также зависит от здравого смысла. Если, скажем, во время медитации «вдохновение» приносит вам идею, противоречащую здравому суждению или высоким учениям древности, то здесь «что-то не так». Медитационные озарения, как и научные гипотезы, должны проверяться в холодном свете объективности, если же они не поддаются подобной проверке, то к ним следует относиться с настороженностью.

Объективность составляет необходимый критерий при любом направлении поиска истины, как в физическом, так и в метафизическом.

Сознание не смогло бы появиться в материальной Вселенной, если бы не существовало ещё до её создания. Думая о чистом сознании, люди обычно рисуют в своём воображении какое-то абстрактное ментальное состояние, вроде «космической основы бытия», излюбленного образа христианских богословов. По их представлениям, это состояние лишено каких бы то ни было чувств. В подобных абстракциях, конечно же, нет ничего вдохновляющего. А как без любви можно отождествлять эту смутную мглу с Богом? Да и как это вообще можно себе представить?

 

Значение чувств

Если сознание существовало изначально, то такой же вывод можно сделать и по отношению к чувствам, эмоциям. А если ― к чувствам, то и ко всем чувственным аспектам сознания, таким как любовь, радость и другие. Как рассудок ― это проявление аспекта мудрости сознания, так чувство ― это проявление его эмоционального аспекта. Ведь трудно даже вообразить сознание, лишённое каких-либо чувств.

Именно интуитивное ощущение правильности найденного решения делает это решение значимым для учёного, а через него и для других людей. Если бы не эта красота логических, но неожиданных выводов в математике, вряд ли кто-нибудь захотел бы стать математиком. Не будь в человеческой природе эмоциональной составляющей, материалисты были бы правы в том, что люди ― это просто-напросто «сложные роботы».

Нет никакой необходимости исключать чувства из поиска истины. Да это и невозможно, как невозможно исключить и сознание. Стараться быть бесчувственным в поиске — значит притуплять свою осознанность. Чувство так же присуще сознательности, как огню — жар. Разум и чувство суть фильтры, через которые Чистое Сознание проникает в физический мозг и нервную систему человека, и сами по себе они не являются чистыми состояниями сознания. Чистые любовь и радость — реалии космические, а не человеческие. Они существуют гораздо выше эмоций, будучи аспектами самого Чистого Сознания. А человеческие любовь и радость, как и прочие человеческие эмоции, представляют собой фильтры интуитивного чувства, как рассудок является фильтром интуитивной мудрости.

Чистые любовь и мудрость как аспекты божественного сознания воспринимаются лишь в сверхсознании. А спокойное восприятие (чувствование) и есть интуиция. Когда такое чувствование выводится из равновесия, на что способно только эго со своими симпатиями и антипатиями, оно превращается в эмоцию. Спокойное восприятие подобно глади озера, без ряби, эмоция же подобна этой самой ряби, которая, возникая на поверхности воды, искажает всё, что отражается в ней.

Для восприятия Чистого Сознания недостаточно лишь успокоить ум, необходимо успокоить ещё и сердечные чувства. Сердце ― это средоточие чувств, и именно в нём они должны быть очищены.

Пока не достигнута чистота чувств, медитирующий будет всё время колебаться относительно своей цели; он так и не сможет привести себя в состояние готовности к окончательному погружению в Бесконечное. Действительно, без преданности своей цели, без поистине глубокой жажды истины у вас никогда не появится побуждения хотя бы попробовать войти в глубокую медитацию. Обладать мудростью, но без такой преданности, это равносильно знанию, что рядом есть хороший ресторан, даже меню которого хорошо помнишь, но не настолько при этом голоден, чтобы пойти туда и поесть.

Именно способность чувствовать, позволяет нам твёрдо идти по духовному Пути. И то же самое качество, направленное через эмоции вовне, порождает наши материалистические иллюзии.

 

Принцип двойственности

Вселенная основана на принципе двойственности. Всё сущее уравновешивается своей полярной противоположностью: жара ― холодом, свет ― тьмой, положительное ― отрицательным. У человека двойственность проявляется в мужском и женском полах, в радости и печали, любви и ненависти. Для каждого качества обязательно найдётся и дополняющая его противоположность. Они существуют вместе потому, что каждое из них должно сбалансировать другое в достижении абсолютного совершенства.

Высота волн на поверхности океана не влияет на его абсолютный уровень. Чем выше волна, тем глубже соответствующая впадина. Подобным же образом, составляющее нашу сущность сознание не затрагивается нашими эмоциональными взлётами и падениями. Удовольствие и боль, успех и неудача, достижение и разочарование суть лишь волны на поверхности тихого, интуитивного чувствования.

В нашем собственном субъективном бытии закон двойственности действует точно так же, как и в объективной Природе. Всякая радость уравновешивается печалью не только в общем порядке вещей ― то же равновесие поддерживается и в жизни каждого из нас. Поскольку наши эмоции привязаны к эго-сознанию, каждая эмоциональная радость должна быть уравновешена в наших же эмоциях равной и противоположной печалью. Каждый личный успех должен уравновешиваться равной ему личной неудачей, каждое личное достижение — соответствующим личным разочарованием.

Единственным состоянием, в котором радость и другие положительные чувства не уравновешиваются своей противоположностью, является сверхсознание. Эмоциональные волны оседают в его спокойном, интуитивном восприятии. Радость, любовь и покой осознаются при этом как абсолютные, а не относительные реалии, поскольку являются атрибутами Чистого Сознания.

Чем дальше маятник качнётся в одном направлении, тем дальше он вернётся в обратном. Как за алкогольным разгулом следует похмелье, так и эмоциональный «разгул» неизбежно сменяется своей противоположностью.

Люди надеются умножить своё счастье или успех, толкая свои «энергетические маятники» в желанном направлении — к приумножению богатства, славы, удовольствий, а затем удивляются, почему маятник всегда движется в обратном направлении. Слепота! Да разве может быть иначе?!

В этом и заключается величайшая ирония человеческого существования: общий итог всех наших стараний всегда будет равняться одному и тому же — нулю.

Действительно, ― ирония судьбы: всё, к чему мы так рьяно стремимся, в сумме не даёт ничего, то есть всегда даёт ничто. Вся драма жизни со всеми её плюсами и минусами, подъёмами и падениями, моментами надежды и отчаяния вновь и вновь возвращает нас к одному и тому же статус-кво. На самом деле, мы ничего не можем получить, по крайней мере, внешне. Все наши приобретения носят внутренний характер и состоят в том, что всё более тонкие нюансы обретает наше духовное понимание.

Приходит время и абсолютная монотонность бесконечной череды надежд и разочарований становится нам отвратительна. Утратив всякий интерес к этой бессмысленной погоне, мы начинаем жаждать покоя. Но истинное успокоение обретается лишь внутри себя, а всякий внешний покой, скажем, на отдыхе в тихом домике у моря, преходящ и непостоянен, как и все наши радости и печали. Такой «покой» трансформируется в скуку. И тогда мы вновь пускаемся всё в тот же поиск «волнующих» удовольствий. И это длится бесконечно.

Душа, осознав, в конце концов, что в поиске покоя вовне никогда не найти удовлетворения, обращается вовнутрь. И тогда, наконец, в медитации, её устремление полностью осуществляется.

 

За пределами двойственности

Совершенной радости, как и совершенного покоя, никогда не достичь на внешних путях, но только усмиряя активные и реактивные чувства в сердце. Стараясь самореализоваться вне себя, эго принимает за реальность лишь её отражения. Но вы сами и есть та радость, которую ищете. Стремясь к ней в беспокойстве, вы сами же разрушаете эту совершенную радость, не имеющую противоположности. «Я», которое является радостью, можно найти только тогда, когда в уме улягутся волны желаний, приязни и неприязни.

Медитация как раз и представляет собой процесс нейтрализации этих эмоциональных волн, выводя эго из поглощённости ими. А для этого нужно просто наблюдать за проявлениями чувств. Не раздувайте волны желаний ещё больше ветрами личного интереса, и постепенно они успокоятся и на поверхности воды будет отражаться ясная луна сверхсознания.

Существуют разные степени погружения в иллюзию, каждая из которых так или иначе задействует чувства. Чем больше вовлечённость эго, тем сильнее наваждение.

Первая степень ― это, скорее, просто рассеянность, нежели интенсивная вовлечённость, не составляющая серьёзного препятствия в медитации. Это больше впечатления ума, чем эмоциональные реакции сердца.

Впечатления от чувственных стимулов задерживаются в памяти и влияют на направление наших мыслей. Помню, например, как в течение месяца после окончания средней школы я собирал клубнику на ферме в штате Нью-Йорк. Несколько недель, ложась спать и закрывая глаза, я ничего, кроме клубники, не видел.

Подобное приходилось переживать каждому. Скажем, вы посмотрели фильм, не особенно заинтересовавший вас, но «застрявшие» в памяти образы продолжают надоедливо докучать, особенно, когда вы пытаетесь заснуть или медитировать. Они хотя и не глубоки, но отвлекают внимание. Эти впечатления порождают в основном такие чувства, как удовольствие или раздражение.

Конечно, если их слишком много, они способны серьёзно повлиять на ваш внутренний мир. Поэтому старайтесь получать впечатления, возвышающие мысли. Медитации станут от этого более глубокими, что очень важно.

Приязнь и неприязнь пускают в сознании более глубокие корни. Если различные впечатления подобны волнам, поднимающимся и опускающимся без особой связи с эго, то приязнь и неприязнь больше похожи на вихри, несущие энергию чувств к фокусу эго. Они ограничивают нас в нас же самих, а не просто рассеивают мысли. Эти вихри и есть настоящие оковы наших иллюзий, и, прежде всего, необходимо избавиться именно от них.

Самые сильные вихри ― кармические, т.е. последствия действий, которые мы притягиваем к себе.

Увидеть различие между степенями задействования силы воли и энергии поможет пример. Впечатления задействуют их в самой незначительной степени или вообще никак не задействуют. Это можно сравнить с игрой скрипача за стеной, когда мы слышим музыку, но почти не обращаем на неё внимания. Хотя воспоминания о репетициях скрипача могут вторгаться в ночной сон или в медитацию, они не поглощают наши мысли.

А вот приязнь и неприязнь поглощают ум. Это выражается в том, что мы вздрагиваем всякий раз, когда скрипач фальшивит. Это говорит о нашей личной вовлечённости, которая характеризуется мыслью: «Да кто же так играет?!». А мысль — «Терпеть не могу, когда фальшивят», это уже самоограничение. В этой неприязни содержится элемент привязки, поскольку чувство здесь вращается вокруг эгоистической мысли. Такая неприязнь включает определённую долю кармы, поскольку карма является просто движением, пусть даже и энергии.

Из этой троицы — впечатлений, приязни и неприязни, кармы — впечатления менее всего связывают нас, потому что остаются, в основном, на уровне формирования мысли и ещё не притягивают энергию. Приязнь и неприязнь вовлекают больше энергии, создавая ментальную рябь, мелкую и значительную, которая вращается вокруг эго, образуя вихри. Здесь возникает уже некая карма. Если же неприязнь становится настолько сильной, что мы врываемся к скрипачу и разбиваем его скрипку, значит, наш энергетический поток достиг уровня материализации в действии, создав ещё большую карму, которую придётся отрабатывать на этом материальном плане.

Таким образом, медитация с целью самореализации должна быть направлена на успокоение, а, значит, нейтрализацию чувственных вихрей эго. Сначала следует нейтрализовать свои приязнь и неприязнь, а затем, постепенно, и специфические кармы, порожденные действием, как следствием этих приязни и неприязни.

Всё это подводит нас к классическому определению йоги (божественного единства, или союза) из великого индийского трактата «Йога-сутры Патанджали»: «Йога читта вритти ниродха» — «Йога ― это нейтрализация вихрей в чувственном аспекте сознания». Иначе говоря, йога ― это нейтрализация волн чувств.

Наша поглощённость материальным миром объясняется не только его ментальным определением (по сути своей ошибочным) как очевидной реальности. Нас привязывают к нему связанные с ним желания, удовольствия или отчаяние. И первая задача в медитации — унять эти приязнь и неприязнь.

В какой-то степени мы осуществляем это, просто бесстрастно наблюдая за своими приязнью и неприязнью, что способствует высвобождению эго из личностной вовлечённости. Однако «Бхагавад Гита» чётко определяет, что простым уклонением от действия нельзя избежать оков кармы. Отрабатывать внешнюю карму необходимо, но в состоянии внутренней невовлечённости.

Таким образом, бесстрастность, которая необходима в интеллектуально добросовестном и духовном поиске истины, предполагает не подавление чувств, а их утончённости до спокойной, интуитивной осознанности.

В спокойном, интуитивном чувстве сходятся наука и медитация.

Наблюдения за мышлением или колебаниями переменчивых чувств важно вести из правильного ментального места. В последнее время стала популярной практика випасаны («бдительности»), но часто вместо того, чтобы снять напряжение, она только повышает его. Трудности возникают тогда, когда «наблюдение» ведётся не с внутренней отстранённостью, а при интенсивной вовлеченности ума.

Випасана подходит только тем, кто уже достиг определённой степени внутренней отрешённости и покоя, но не тем, кто поглощён суетой и треволнениями деловой жизни.

Наблюдать за собственными ментальными процессами следует как бы сверху, с более высокого уровня осознанности. Постарайтесь, насколько возможно, наблюдать за мышлением со сверхсознательного уровня, потому что сознательному уму нелегко достичь понимания самого себя. Сверхсознание же даст вам чёткое понимание.