Парамаханса Йогананда об отречении
Отрывок из Главы 22 книги "Путь" Свами Криянанды
.............
Мирские люди в первую очередь спрашивают у жизни: "Чего я хочу?" Преданный спрашивает только: "Чего хочет Бог?" Отречение есть внутреннее состояние сознания, а не внешнее действие. И те, кто любит Бога и хочет познать Его, семейные или одинокие, должны смириться с жизнью для Него одного.
Путь сердца слишком узок для того, чтобы и эго, и Бог могли идти по нему вместе; один из них должен отступить в сторону и дать дорогу другому. "Жизнь для Бога, — сказал Йогананда, — это мученичество": мученичество эго, своеволия и себялюбия; мученичество всего, за что мирское цепляется столь отчаянно. Но настоящий преданный со временем приходит к пониманию того, что это вовсе не мученичество, поскольку конец эго означает радостную свободу в единственном истинном я: Боге. Мы — дети Беспредельного! Все, что привязывает нас к ограниченному существованию, оскверняет этот божественный образ внутри нас. Отречение — не жалкое самоуничижение, но сияющее утверждение целой вселенной радости, которая принадлежит нам по праву.
Как говорил святой Иоанн:*
Чтоб обрести во всём наслажденье,
Не желай наслажденья ни в чём.
Чтобы всем обладать,
Не желай обладанья ничем.
Чтобы стать всем,
не желай быть ничем.
Чтобы знанье о всём обрести,
Не желай знать ничего.
* Это стихотворение указывает, в частности, на тесную взаимосвязь, существующую между мистическим опытом великих христианских святых и великих йогинов. Выражения Иоанна Крестителя — "всем обладать ", "стать всем", и т.д. — не просто метафора. Он описывает, совершенно дословно, состояние, известное йогам как самадхи, или космическое сознание. В 33 главе представлено значительно больше подобных высказываний христианства, подтверждающих древнее учение йоги.
Сущность отречения состоит в том, чтобы отказаться от цепкого нищенского отношения к вещам, местам, людям, переживаниям — короче говоря, от ограничений мира, — и непрерывно преподносить себя к стопам Беспредельного.
Йогананда говорил нам, что в начале духовного пути лучше мало или вовсе не общаться с мирскими людьми. Ибо насущно необходимо укрепить свое сердце, подготавливая его к тому, чтобы принести в дар Богу каждое желание, каждую мысль, каждое чувство. Никакое слабое существо не способно на такую полную самоотдачу. Трусы быстро скатываются на обочину дороги. Никто из вступивших на духовный путь только из-за внешнего его очарования, не сможет выдержать испытаний, которые не несут в себе другой цели, кроме искоренения любого природного пристрастия преданного. Чем более полно может человек отождествиться с осознанием абсолютного самоотречения, тем более вероятно, что он добьется успеха в своем духовном поиске.
Это одинаково верно как для семейных людей, так и для монахов и монахинь. Внешнее отречение просто помогает утвердить необходимое всем преданным внутреннее решение искать одного только Бога.
В монастырях Общества Самореализации Парамаханса Йогананда учил нас решительно утверждать, что мы отождествляем себя с сынами Бога, отвергая всякое сознание мирских уз.
"Сэр, — начал я однажды, — мой отец..."
"У тебя нет отца! — безапелляционно напомнил мне Мастер. — Твой Отец —
Бог.**"
"Простите, сэр. Я имел в виду, мой земной отец".
"Так-то лучше" — с одобрением ответил Мастер.
** "Когда же Он еще говорил к народу, матерь и братья Его стояли вне дома, желая говорить с Ним. И некто сказал Ему: вот, Матерь Твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобою. Он же сказал в ответ говорившему: кто матерь Моя, и кто братья Мои? И указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь." (Матфей 12:46-50.)
"Молоко не плавает на поверхности воды, — часто напоминал он нам, — а смешивается с ним. Точно также, до тех пор пока ваша преданность "жидкая" — то есть не прошла испытаний — она может быть разбавлена мирскими влияниями. Следовательно, вы должны, насколько возможно, избегать подобных влияний. Только когда "молоко" вашего сознания сбито в "масло" божественной реализации, оно будет легко плавать на поверхности воды этого мира и останется не подверженным его влиянию."
"Ум мирского человека, — сказал он однажды, — похож на решето, продырявленное желаниями, отвлечениями и беспокойством. Для человека в таком состоянии ума невозможно собрать и удержать молоко внутреннего мира."
.............
Ничто не могло в такой степени завоевать одобрение Мастера, как готовность отречься от всего во имя Бога. Но отречение означало для него внутренний акт сердца; на внешние признаки он смотрел, как на временный опыт, как на потенциальное отвлечение для искренности. Однажды в Фениксе, в Аризоне, одетый в лохмотья и непричесанный человек похвастался ему: "Я — отрекшийся". Йогананда ответил: "Но вы опять ограничены — своей привязанностью к беспорядку!" В наше время, с его предубеждением против многих аспектов духовной жизни, он рекомендовал допускать только умеренные внешние признаки отречения.
Возможно, он чувствовал, что более строгие самоограничения могут привлечь к себе слишком много внимания, подкармливая таким образом то самое эго, которое отрекшийся стремится преодолеть. К примеру, как бы сильно Мастер ни любил святого Франциска Ассизского, относясь к нему, как к своему "святому покровителю", он часто говорил: "Святой Франциск любил Леди Бедность, я же предпочитаю Леди Простоту". Неважно, где находится тело, или как оно одето; отречение для него было вопросом внутренней, ментальной чистоты. "Сделайте сердце своим ашрамом", — советовал он нам. Это не означало, что он настолько сильно отвергал внешние формы; фактически, некоторые из них он приветствовал. Но он беспокоился о том, чтобы мы использовали их для того, чтобы сделать свою преданность внутренней.
Монастыри, подобно любому человеческому учреждению, имеют тенденцию вовлекать своих членов во внешнюю общественную работу. До некоторой степени это, безусловно, необходимо, но Йогананда настоятельно советовал нам сохранять некоторую отдельность от других даже в монашеской жизни.
"Не общайтесь с другими слишком тесно, — советовал он как-то вечером, — Желание внешнего дружеского общения — это отражение внутреннего стремления души к близкому общению с Богом. Но чем более вы стараетесь удовлетворить это желание на внешнем уровне, тем больше теряете соприкосновение с внутренним, божественным Собеседником, и тем более беспокойными и неудовлетворенными становитесь."
Он часто приводил нам примеры святых, которые жили в отдалении даже от собратьев по пути. "Уединение, — говорил он нам, — цена величия". Хотя ментальное самоуглубление не приносит человеку популярности среди менее преданных учеников (Дайя Мата, которая придерживалась подобного образа жизни в первые годы обучения, вскоре узнала, что ее окрестили "полуиспеченной святой"), но это кратчайший путь к Богу.
Ученики, искавшие помощи Мастера в преодолении заблуждений, получали в ответ любящую поддержку и доброжелательный совет.
"Если бы вас лишили сексуального влечения, — говорил он группе монахов однажды вечером, — вы бы увидели, что потеряли величайшего друга. Вы утратили бы всякий интерес к жизни. Секс дан для того, чтобы сделать вас сильными. Если бы боксеру приходилось драться лишь со слабыми, со временем он тоже превратился бы в слабака. Только в схватках с сильными мужчинами он развивает силу. То же верно и по отношению к вашей борьбе с сексуальным инстинктом. Чем более вы овладеваете им, тем увереннее замечаете, как превращаетесь во льва счастья."
Три величайших человеческих заблуждения, обычно говорил он, — это секс, вино (под которым он подразумевал интоксиканты всех видов) и деньги. Однажды я попросил его помочь мне преодолеть привязанность к хорошей еде. Он широко улыбнулся.
"Не беспокойся о таких мелочах. Когда наступает экстаз, все уходит!"
Но когда дело касалось принципиальных заблуждений, он был очень серьезен и работал с бесконечным терпением, помогая нам преодолевать их.
Жажде денег он противопоставлял радости непривязанности и простой жизни. "Оставьте привязанность ко всем вещам, — говорил он нам, — даже к плодам своих действий. Не следует работать с мыслью о том, что вы могли бы от этого получить. Что приходит само по себе, пусть приходит. Работайте для служения Богу и ради высшего удовлетворения угодить Ему."
Жажда денег тесно связана с честолюбивым стремлением к мирской власти и признанию. "Осознайте, — сказал Мастер, — что Бог есть единственная сила во вселенной. Во всех своих поступках вы должны видеть только Его как Деятеля; стремитесь доставить удовольствие только Ему." Он добавил: "Мирские власть, слава и богатство — как проститутки: неверны никому. Только Бог вечно останется для вас надежной опорой."
Желание "вина" Мастер связывал с глубоко укорененным желанием души избегнуть боли и страдания и возродить утраченное наследие блаженства в Боге. "Псевдо-экстазы" — так заклеймил он все опьяняющие вещества, — даже "опьянение" слишком длительным сном. Он побуждал учеников избегать заблуждений мирской жизни, но не пытаясь сделать ум нечувствительным к ним, а приподнимаясь над ними в высшем "опьянении" душевной радости. "Медитируйте, — настоятельно советовал он нам. — Чем сильнее вы ощутите вкус Божественной радости изнутри, тем меньше вам будет нравиться вкус этих заменителей, маскирующихся под экстаз."
.............
Парамаханса Йогананда также говорил, что слово гита означает «песнь», а Бхагавадгита — «Песнь Духа». Многие духовные комментаторы отмечают, что слоги ги-та при перестановке дают та-ги, слово, звучащее как тьяги («отрешенный»). Гита говорит, в основном, об отказе души от реинкарнационных странствий, о преодолении материальных желаний и возвращении в благословенный дом Духа.