Об ошибках и заблуждениях на духовном пути

Из главы 35 книги "Путь" Свами Криянанды

Так часто, как сердце
Срывается в дикий бег и бьется сильно и неудержимо,
Так часто следует обуздывать и умерять его биение,
Возвращая его под власть души.

Эти слова Бога Кришны в “Бхагавад Гите” предлагают ценный совет для всех этапов духовного пути. Часто на пути бывает так, что эгоистические желания вдруг вырываются из подсознания и с поразительным неистовством атакуют преданность. Верующий может неуклонно прогрессировать, уверенный в том, что Бог — это единственное, что ему нужно в жизни, когда внезапно появляется возможность достижения мирского успеха и он думает: “Вот мой шанс — может быть единственный — стать великим концертирующим пианистом”; или “обрести богатство и всеобщее уважение”; или “сделать великое научное открытие во благо человечества”; или “жениться на своей единственной, близкой мне по душе!” Я никогда не был свидетелем того, чтобы эти желания приводили к чему-либо, кроме разочарования. Концертирующий пианист уставал играть для переменчивой публики. Перспективный миллионер скоро обнаруживал, что жизнь без Бога — настоящий ад, особенно если он уже испытал душевный покой. Подающий надежды ученый понимал, что мир либо равнодушен к его открытиям либо стремится направить их к достижению недостойных целей. А преданный, который оставляет духовные практики, чтобы жениться на единственной “близкой по духу”, весьма вероятно, получит развод через год или два. (Что может предложить человеческая любовь по сравнению с великой любовью Бога, которую он уже вкусил в своей душе?)

Среди моих самых печальных воспоминаний — воспоминания о бывших приверженцах, оставивших божественное призвание, которые приезжали к бывшим своим братьям и сёстрам по пути, чтобы похвастаться новыми мирскими благами. С какой гордостью они демонстрировали свои новые автомобили, новые костюмы, новых жен! Вы видите в их глазах желание оправдать утрату того доброго, что они потеряли. Вы слышите в их голосах неловкий смех людей, которые похваляются спьяну, надеясь шумом и деланным смехом заглушить неумолимый голос совести. Рано или поздно они утрачивали уверенность в правильности своего поступка и, увы, зачастую и в самих себе, совершивших такой шаг.

Хуже всего то, что непостоянство по отношению к Богу порождает в них склонность к непоследовательности в дальнейшем. Они редко преуспевают в чем-либо, потому что отвергли качества, необходимые для достижения успеха во всяком деле: стойкость и непоколебимость. Счастливы те, кто совершив ошибку, исправляют ее и решительно возвращаются к духовному поиску. Я восхищался одной такой верующей, которая, когда ее спрашивали, как она посмела снова оказаться в Маунт Вашингтон, ранее покинув его, радостно отвечала: "А вы считаете, что я должна держаться за свои ошибки?"

Увы, не многие имеют такую решимость. Мастер рассказал мне об одном падшем ученике: "У него не было ни одного радостного дня с тех пор, как он покинул нас. Я так старался спасти его, но он уже всё решил. Мы были с ним в Нью-Йорке, когда однажды он сказал мне, что хочет поехать в Филадельфию.
"Купить обручальное кольцо?" — вызвал я его на откровенность.
Он не мог отрицать этого, но пытался убедить меня в том, каким ангелом была его девушка.
"Она вовсе не то, что вы себе представляете", — предостерег я.
"Но ведь вы совершенно ничего не знаете о ней, — возразил он. — Вы даже никогда не видели ее!"
"Я знаю о ней все!" — уверял я его.
"И что же, он не хотел и слушать меня. Но потом он убедился в этом сам". — глаза Мастера выражали печаль по поводу своего заблудшего ученика.

“Все отвернутся от того, кто отвергнет Меня”, — писал в своей прекрасной поэме “Небесная Гончая” Френсис Томпсон.

Преданность — сильнейшая защита от заблуждения. Но едва ли найдется такой верующий, чья преданность никогда не убывает, который никогда не переживает духовного опустошения или черствости, не чувствует влечения к мирским удовольствиям. Что человеку делать, когда, по выражению Мастера, взрываются “кармические бомбы” невоздержанности и страстей, в особенности в периоды чёрствости? Чтобы быть готовым к такому периоду, важно укреплять себя привычкой к регулярным медитациям и преданностью избранному пути. Когда привычка к ежедневным медитациям становится правилом, человек будет уверенно преодолевать множество житейских бурь, не впадая ни в отчаяние, когда путь кажется слишком тяжелым, ни в радужное настроение, когда путь кажется легким. Верность избранному пути подавляет соблазн искать более легкие и приятные пути к Богу, более “симпатичного” учителя, или практики, который предъявляют меньше требований к эго.

“Преданность — это первый закон Бога”, — часто говорил Йогананда. Он имел ввиду не показную сектантскую преданность тех, кто чувствовал необходимость доказывать ее и поносить любого, чьи взгляды отличаются от их собственных. (Такое размахивание флагами обычно используется для того, чтобы скрыть подсознательные сомнения.) Мастер имел ввиду ту спокойную приверженность избранному пути, которая несовместима с изменой убеждениям и которую не могут поколебать никакие препятствия, встречающиеся на пути. Увы, это качество не часто сегодня встречается в Америке, за исключением, возможно, преданности честолюбию. Нам принадлежит традиция пионеров, мужчин и женщин, которые не раз утверждали свою свободу, “выдергивая корни” и поселяясь на новой территории. Даже сегодня, когда на континенте не осталось новых для завоевания земель, наши юноши, стремясь к новизне, тянутся к блуждающему огоньку “успеха”, куда бы он их ни звал, почти не считаясь с такими неудобными понятиями, как обязательство и долг.

“Они меняют работу, жен и гуру почти без предупреждения, — сожалел Мастер. — Как они могут добиться чего-либо, если так капризно привыкли менять направление?”

“Падет несколько голов”, — сказал он мне, говоря о периоде, который начался за несколько месяцев до моего испытания в Твенти-Найн Палмс. Я сильно переживал, когда ашрам покинули некоторые из тех, кого я особенно любил. Я уже знал, что собирался уходить Бун, но когда ушел Норманн, а потом Жан, я был сильно потрясен.

Бедный Норманн! Он глубоко любил Бога, но пришло настроение уныния и заставило его нарушить установившийся режим медитации до такой степени, что ее не хватало для того, чтобы охранить его от мирских заблуждений. Но я знал, что он будет всегда любить Бога и стремиться к Нему.

"Впервые за много жизней Норманн поддался заблуждению, — печально заметил Мастер. Потом он добавил, — Божественная Мать хочет, чтобы он научился отвечать за свои поступки. Но где бы он ни был, он со мной".

Спустя несколько месяцев Норманн посетил Маунт Вашингтон. "Помните, как трудно мне было ладить с Джерри? — спросил он меня. — Это было одной из основных причин, побудивших меня уйти отсюда. А теперь там, где я сейчас работаю, шестеро таких, как он".

Спустя годы я обратил внимание на то, что когда верующие пытаются избежать кармических испытаний, они вновь испытывают их — в иной форме — и в большем объеме!

Жан был наделен большой силой воли, но не прилагал достаточно усилий для совершенствования своей преданности. Мастер всегда наставлял нас, что для медитации не должно быть иных побуждений, кроме любви к Богу и стремления угодить Ему. Медитацию для личной духовной выгоды он называл “корыстной преданностью”. “Господь, я отдал Тебе столько-то крий. Теперь Ты должен выполнить Твою часть соглашения и дать мне столько-то реализации. — Бог никогда не отвечает на такую преданность! Он не примет от нас ничего меньшего, чем безусловная любовь”. Когда через два или три года целеустремленной медитации высокие духовные переживания все еще ускользали от Жана, его воодушевление стало ослабевать. В день, когда он покидал нас, он говорил: “Я пришел сюда не для того, чтобы сгребать листья!” Увы, дорогой друг, разве ты забыл наставление “Бхагавад Гиты” о том, что преданный, который с искренней любовью дарит Богу даже лепесток цветка, получает личный отклик Самого Господа?

Об одной из учениц-женщин, которая ушла в этот период серьезных испытаний, чтобы выйти замуж, Мастер сказал печально: “Стремление к человеческой любви отвлекло ее на годы. Она долго жила с ним. Видимо, ее кармическое испытание достигло апогея незадолго до ее ухода, потому что он добавил: "если бы она задержалась у нас еще на двадцать четыре часа, она покончила бы с этой кармой навсегда!”

Особенный благоговейный трепет вызвало его предостережение ученику, который покинул ашрам позднее: “Ваша карма очень сложна. Если вы уйдете сейчас, то может миновать двести воплощений, чтобы вы могли вернуться на тот уровень, которого уже достигли на этом пути”.

И хотя Мастер говорил, что не является необычным для падшего преданного метаться в заблуждениях в течение одного или более воплощений, он говорил также, что хорошая карма, приобретенная в процессе занятий йогой, в конечном счете возвратит его назад. Он никогда не видел жизнь в терминах ада или рая ортодоксальных догматиков.

"Сэр, — спросил его однажды Бун, — покину ли я когда-нибудь духовную стезю?"

"Как вы можете оставить ее? — ответил Мастер, — Каждый в этом мире находится на этой стезе".

"Возможно ли, Мастер, — спросил я его однажды, — чтобы душа умерла навсегда?"

"Никогда! — ответил он твердо. — Душа — это часть Бога. Как можно разрушить часть Бога?"

Многие из тех, кто отошел от нашего дела, остались преданными Мастеру, даже когда увлеклись мирскими мечтаниями. В конце концов, они являются его духовными детьми, его сужденными учениками. Лишь об одном оставившем его он сказал: “Он не вернется; он никогда и не был с нами”. — Это было ответом на вопрос Джерри: “Сколько времени пройдет, пока он вернется к вам?” О другом ученике, который спустя годы после того, как покинул Маунт Вашингтон, отрекся от него, Мастер сказал: “Он никогда не обретет Бога сам, но лишь с помощью инструмента, предназначенного ему Богом”.

"Люди столь изобретательны в невежестве!" — воскликнул однажды Мастер в раздражении, после того, как пытался помочь кому-то. А потом, в разговоре с небольшой группой учеников, он сказал: “Духовный путь подобен соревнованию в беге. Одни преданные являются спринтерами; другие медленно бегут трусцой. А некоторые даже бегут в обратную сторону!”

В другой раз он говорил монахам: “Духовная жизнь подобна сражению. Преданные сражаются с их внутренними врагами — жадностью и невежеством. А многие получают раны — от пуль страстей”.

Преданность, вера, регулярная медитация, настроенность с гуру — вооруженный всем этим, каждый верующий может одержать победу, не без усилий, но в конце концов — славную победу. “Чем больше вы делаете то, что подсказывает ваш ум, — предостерегал нас Мастер, — тем более становитесь рабами. Чем больше выполняете волю Гуру, тем более вы становитесь свободными”. Различие между теми, кто остается в ашраме и кто покидает его, сводится к двум альтернативам: стремлению жить только для Бога или по прежнему цепляться за своё маленькое человеческое Я. Иисус говорил: “Тот, кто сохранит свою жизнь, потеряет ее”. Уход из ашрама сам по себе не означает духовного падения. Такое падение не продолжается обязательно всю жизнь: все зависит от того, ставит ли человек на первое место Бога и отказывается ли признавать тяжелую неудачу окончательным поражением. Однако независимо от обстоятельств, нельзя считать мудрым ученика, который думает, что может оставить ашрам безнаказанно, уверяя себя, что он никогда не забудет Бога. "Заблуждение имеет свою собственную силу", — предостерегал нас Мастер.

......

Иногда он говорил с тоской о простой, лишенной формальностей, жизни духовных учителей в Индии, “странствующих вдоль Ганга”, как он выразился, “упоенных Богом”. Он предпочитал поток божественной интуиции, ограничивающим правилам и инструкциям. По своей природе он походил на Рамана Махарши, великого учителя Индии и, вероятно, реагировал так же, как он, когда ученики пожаловались ему на одно торжественное, но неудобное правило, которое его брат ввел в общине ашрама. Правило гласило: “Не используйте канцелярию как проходной двор. Обходите ее, идя в столовую”. Рамана Махарши ответил протестующим: “Давайте покинем это место. Оно уже, кажется, не принадлежит нам!” (Нечего и говорить, что это оскорбительное правило было отменено.)

Культурные традиции Индии никогда особенно не уделяли внимания организации. “Не вводите слишком много правил — говорил мне Мастер. — Это разрушает дух”. От него я воспринял принцип, который хорошо служил мне, особенно в последние годы, когда мне была поручена ответственность за духовную жизнь многих людей. Этот принцип состоял в следующем: “Никогда не ставь потребности организации выше нужд даже одного ее члена”. Ибо служение есть истинная и единственная цель всякой духовной работы.

......

“Каждый из вас должен любить Бога по-своему, — сказал он нам однажды вечером. — Удерживайте свой ум в центре Христа все время, а когда работаете — думайте, что трудитесь для Бога и Гуру. Постоянно: Бог и Гуру — Бог, Христос и Гуру. Многие приходят сюда, разговаривают, шутят все время и играют на органе”. Мастер посмотрел многозначительно на одного из монахов. “Так они не обретут Бога! Много мышей живет в каньоне на этом владении, но они не развиваются духовно! Они не имеют Бога. Не воображайте, что просто проживая здесь, вы можете вырасти духовно. Нужны ваши собственные усилия. Каждый из вас предстоит один пред Богом”.

Однажды вечером он восхвалял дух тех учеников (Дайя Мата, Вирджиния Райт и мисс Дарлинг), которые так долго служили ему лично. В первые годы пребывания в Маунт Вашингтоне, они после полного дня работы выполняли многочисленные обязанности по канцелярии в вечернее и ночное время.

"Сэр, — спросил я, — много ли у них было времени для медитации?"

"Видите ли, когда они работали со мной рядом, у них не было необходимости в длительной медитации; они все равно росли духовно. А вы должны медитировать больше, потому что у вас нет того внешнего контакта, который был у них".

Он настаивал, чтобы мы были упорны в наших занятиях крия йогой. "Занимайтесь крия йогой днем и ночью. Это самый надежный ключ к спасению. Другие люди обращаются к книгам и внешним дисциплинам, но на этом пути им потребуются воплощения, чтобы обрести Бога. Крия — это самый надежный путь для разрушения соблазна. Когда вы сможете почувствовать внутреннюю радость, которую она вам даёт, никакое зло не сможет коснуться вас. Оно будет казаться вам несвежим сыром по сравнению с нектаром. Когда другие заняты пустым разговором или попусту тратят время, вы выйдите в сад и сделайте несколько крий. Что еще вам требуется? Крия даст вам все, чего вы ищите. Занимайтесь ей преданно днем и ночью. Потом он добавил: “После выполнения крии следует долго сидеть спокойно; слушать внутренние звуки, или заняться Бхакти Йогой, или следить за дыханием в позвоночном столбе. Если вы после обеда будете бегать, то не получите удовольствия от приема пищи; вы испытаете большее удовольствие, если отдохнете после обеда. Так и после крии: не вскакивайте сразу. Посидите спокойно и глубоко помолитесь; насладитесь ощущением внутреннего мира. Именно так развивается духовная интуиция”.

“Отдай все хорошее и все плохое, что ты сделал, Богу — говорил он нам однажды вечером. — Конечно, это не значит, что вы должны намеренно совершать плохие дела, но если вы не можете воздержаться в силу укоренившихся привычек, чувствуйте, что Бог действует через вас. Пусть Он несет ответственность. Ему нравится это! Он хочет, чтобы вы поняли, что именно Его сном является ваше существование”.

"Сэр, — обратился к нему однажды после полудня Клиффорд Фредерик, — как человек может стать более смиренным?"

"Смирение, — отвечал Мастер, — приходит, когда вы видите деятелем Бога, а не себя. Видя это, как вы сможете чувствовать гордость за какое-то ваше достижение? Смирение хранится в сердце. Это не витрина, служащая для того, чтобы произвести впечатление на других. Что бы вы ни делали, всегда говорите себе: “Бог совершает это через меня”.

Один из учеников испытывал муки неуверенности в себе. "Пока вы боретесь, — утешал его Мастер, — Бог никогда не позволит вам упасть!"

Однажды он сказал Генри, когда тот собирался выехать на машине: "Всякий раз, когда вы видите несовершенство в мире, помните, это несовершенство в вас. Когда вы совершенны, то все вокруг совершенно, потому что вы видите всюду Бога. Безупречность заключена в вас".

Вэнс Миллиган, черный мальчик, впервые пришел в Маунт Вашингтон в возрасте семнадцати лет. Поскольку он был несовершеннолетним, мать заставила его уйти от нас. Но как только ему исполнилось восемнадцать, он вернулся к нам.

"Какое настроение у твоей матери в связи с тем, что ты опять здесь?" — спросил его Мастер.

"На этот раз она говорит, что не возражает", — ответил Вэнс.

"Это хорошо, что ты получил ее согласие. Без него ты все равно пришел бы, но так лучше".

"Свами Шанкара, — продолжал Мастер, — был в возрасте всего восьми лет, когда он решил уйти из дома, чтобы искать Бога. Его мать пыталась удержать сына. Шанкара, не желая уходить без ее разрешения, прыгнул в протекающую мимо реку и позволил схватить себя крокодилу. К этому времени он уже прошел духовный путь в прежних жизнях и обладал силой спасти себя". Смотри, мама, — крикнул он, — я могу позволить увлечь себя под воду, если ты не дашь своего согласия. В любом случае ты потеряешь меня!" С поспешностью мать обещала позволить ему покинуть дом. Тогда он освободился от хватки крокодила, вышел из реки и ушел из дому, чтобы начать свою миссию.

Однажды, спустя много лет, он воскликнул: “Я ощущаю вкус молока моей матери. Она умирает!” Он поспешил к ней, оказал помощь в последние минуты ее жизни и потом кремировал ее тело божественным огнем, который вырвался из его поднятой руки.

Мастер продолжал: “Другим прирожденным мудрецом, который покинул дом в раннем возрасте, был Шукадева. В то время ему было всего шесть лет, но он хотел отправиться на поиски своего гуру. Его отец, Вьяса, был автором “Бхагавад Гиты”. Он и сам мог быть гуру. Но Шукадева видел, что он был немного привязан к нему, как к сыну. Когда мальчик покидал дом, Вьяса последовал за ним, умоляя его искать Бога дома.

"Оставьте меня, — сказал мальчик. — В вас есть майя".

Тогда Вьяса послал его к королю — мудрецу Джанаке для обучения.

Однажды я спросил Мастера: "Сэр, как должно любить людей?"

"Прежде всего, вы должны полюбить Бога, — отвечал он, — потом Его любовью полюбить других. В любви к самим людям, а не к проявлениям Бога, вы можете обрести привязанность".

В другой раз, говоря о любви, он сказал нам: “Человеческая любовь — это любовь собственническая и личностная. Божественная любовь всегда безличностна. Чтобы обрести преданность и сохранить ее от налета собственнической, личностной любви, лучше искать Бога в первую очередь не ради Его любви, пока человек не достиг максимального уровня духовного развития. Ищите Его прежде всего ради благодати".

"Не шутите слишком много, — часто говорил нам Мастер. — Шутливость — ложный стимулятор. Она не исходит из истинного счастья и не дает истинного счастья. Когда вы слишком часто острите, ум становится беспокойным, легкомысленным и уже не может медитировать".

Одному из молодых отрекшихся он однажды сказал: “У вас есть преданность, но вы всегда шутите и побуждаете к веселью других. Вы должны научиться быть более серьезным”.
"Я знаю об этом, сэр, — печально ответил молодой человек, — но моя привычка так сильна. Как я могу измениться без вашего благословения?" "Хорошо, вот вам мое благословение. Есть уже и благословение Бога. Недостает только вашего благословения!"

"Так трудно переменить привычки, Сэр, — однажды пожаловался Джерри, — но я буду стараться до конца жизни".
"Вот это дух, — одобрительно сказал Мастер. — Во всяком случае, волна не может покинуть океан. Она может выплеснуться дальше с поверхности и все же останется частью океана и в конечном счете вольется в него вновь".

"Никогда не считайте своих неудач, — говорил он нам однажды. — Будьте озабочены только тем, чтобы достаточно сильно любить Бога. И, — добавил он, — не говорите другим о ваших ошибках, чтобы когда-нибудь в припадке гнева они не обратили их против вас. Но говорите об ошибках Богу. От Него вы не должны пытаться скрывать ничего".

Некоторые монахи падали духом, видя, как другие покидают ашрам. Мастер однажды сказал им: “Другие могут приходить и уходить, но я остаюсь преданным вечно. Такой должна быть ваша позиция”. Тем, кто видя падения других испытывал сомнения в собственном духовном будущем, Мастер говорил: “Так или иначе вы будете жить! Так почему не жить праведно?”

Американский дух “предприимчивости” вызывал его одобрение: “Когда-нибудь? Когда-нибудь? Почему не сегодня! Именно такой настрой американцев мне нравится. Ищите Бога с такой решимостью и вы наверняка найдете Его!”

Относительно монахов, покинувших нас, он говорил мне однажды вечером во время прогулки по территории медитационного центра "Святое озеро": "Многие когда-нибудь создадут собственные центры: Давид, Джэн и другие".

Сам я чувствовал, что Маунт Вашингтон был наилучшим местом для служения делу. Однажды мы обсуждали нашу потребность в учениках с определенными талантами и я упомянул Адано Лея, лидера нашего центра в Монреале, Канада. "Почему бы нам не пригласить его сюда, Мастер? Он великолепно ведет дело там".

"Если у него хорошо идут дела там, — ответил Мастер с некоторым негодованием, — зачем переводить его сюда?"

Профессионализм никогда не служил критерием, когда он принимал кого-либо. Мы давно нуждались в типографе, и однажды вечером я пришел к Мастеру с хорошей вестью: “Мы нашли нового специалиста для типографии, Сэр!”
"Зачем вы мне это говорите? — спросил Мастер с неодобрением. — Сначала убедитесь, что он близок нам по духу; принимайте его только при таком условии. Потом помогите ему более глубоко проникнуться нашим духом. И лишь потом думайте, подходит он для нашей работы? Двое уже приходили и говорили мне, что нашли нового типографа. Я никогда не спрашиваю у людей сначала, что они умеют делать. Я обращаю внимание прежде всего на духовную сторону".
"Поверьте мне, Сэр, — ответил я смущенно, — я тоже об этом забочусь. Мне надо было сразу сказать об этом. Тот человек сказал мне: “Я рад, что вы молитесь с такой преданностью”. Я провел с ним долгое время в своей пещере; мы пели и слушали индусские песнопения. Ему нравится все это".
Мастер кивнул одобрительно. "Именно это я хотел услышать".
Хотя он не видел еще этого нового человека, его ответ опирался на чистую интуицию. Тот человек ушел от нас через несколько месяцев; Мастер сказал мне тогда: “Я знал, что он не останется”.

Ко времени, когда мы принимали нового печатника, Мастер поручил мне принимать новых учеников, потому что сам проводил много времени в уединении, завершая комментарии. Мне трудно было понять, что многие, добивавшиеся приема, были просто не готовы к нашему образу жизни. Для меня Маунт Вашингтон был таким замечательным местом, что я хотел принять как можно больше людей.
Один ученик написал нам из Восточного штата, что он хотел бы приехать, несмотря на определённые проблемы со здоровьем. Мастер ответил, что ему не следует приезжать из-за слабого здоровья. Но тот человек снова написал нам, умоляя: “Мой доктор уверяет меня, что я поправлюсь, если у меня будет регулярное лечение”. Когда пришло это письмо, Мастер был в уединении и поэтому ответил я. Единственным возражением для приезда того человека, казалось мне, было его физическое состояние; в остальном он представлялся мне совершенно искренним. Поскольку данное препятствие устранялось, я написал ему, что он может приехать и попытаться принять наш образ жизни.
Когда Мастер возвратился в Маунт Вашингтон и узнал о моем решении, он побранил меня: “Это не было единственной причиной отказа. Это была самая мягкая причина. Я знал, что он духовно не готов к нашему образу жизни". И добавил: "Вы увидите”.
Вскоре прибыл тот молодой человек. И через неделю уехал.

Я принял одного человека, который даже на мой взгляд не был готов к приему. Несмотря на искреннее желание духовной жизни, он был слишком пропитан мирскими привычками. Лишь его страстное стремление измениться, побудило меня принять его; у меня просто не хватило твердости отказать. В течение нескольких месяцев новичок серьезно старался, хотя часто качал головой, удивляясь переменам в своей жизни. Он не задержался надолго, но за время пребывания в Маунт Вашингтон сильно изменился в лучшую сторону. Мастер был доволен.
"Я дал возможность вам измениться по вашей собственной воле, — сказал он ему однажды, — И, говоря о его запятнанном прошлом, добавил, — однако значительно проще быть хорошим человеком, чем плохим. Человек скверный всегда в страхе. А добрый не боится ничего и никого. Сами боги оберегают его, потому что Бог всех богов на его стороне!"

Так как я принял этого человека, Мастер делал все, чтобы помочь ему, хотя когда впервые узнал о его приеме, воскликнул: “Я хочу наделить вас интуицией!”

Его слова могли быть приняты всерьез, как благословение. Во всяком случае, вскоре я обнаружил, что мог с первого взгляда определить, принадлежит человек Маунт Вашингтону или нет. Иногда даже прежде чем он намекнет на свое намерение приехать, я мог сказать: “Вы наш”. Насколько я помню, когда такое предчувствие посещало меня, оно всегда оправдывалось.

В своих беседах Мастер старался повернуть наши умы к Богу. Он побуждал нас видеть проявления Господа во всем и в каждом: "Уважайте друг друга, — сказал он нам однажды, — как вы уважаете меня".

Много часов он проводил в беседах с нами, помогая нам и ободряя нас. Прежде всего он призывал нас искать вдохновение в себе, в медитации.

Слушая, как один монах пел в главной церкви под аккомпанемент индийской фисгармонии, он замолчал во время нашего разговора на нижнем этаже. Потом радостно заметил: “Вот что мне приятно слышать в этой обители Бога!”

Предыдущая глава     Следующая глава

Переход к оглавлению